«Было страшно»: амурские сироты рассказали, как адаптировались ко взрослой жизни

Радовалась, когда забрали в приют

Эльвира Куликова:

- Когда мне был год, мама умерла. Мы с сестрой остались с папой. Через два года его посадили в тюрьму. Нас отправили в приют. Через год его освободили, и он забрал нас обратно. В этот момент я плакала, с ним нам было плохо. Он всегда пил, в доме были застолья. Про нас забывал, мог поднять руку. Да и в тюрьме он был не единожды.

Позже папа умер, мне тогда было четыре. Я нашла его дома мёртвым. После этого он мне снился примерно год, со мной работал психолог. Постепенно я начала забывать ту жизнь.

Нас снова забрали в приют. Относились к нам хорошо, но без родителей всё равно было нелегко.

Спустя несколько месяцев появилась мама. Изначально она хотела забрать только меня, но ей сообщили, что в этом же приюте растёт моя родная сестра. И мама решила нас не разлучать. Она сразу нашла с нами контакт, мы ей доверяли, у нас сложились хорошие отношения. В последующем она заменила нам и маму, и папу. Воспитывала нас одна, с нами было тяжело первое время: у меня очень вредный характер. В целом мы и не бедствовали. Мама делала всё, чтобы мы ни в чём не нуждались.

После девятого класса я поступила в Амурский колледж сервиса и торговли, правда, так его и не окончила. Зато окончила сестра, потом получила высшее образование и степень магистра. Пока учились, государство выделяло нам хорошую стипендию, около семи тысяч рублей. Также нам приходила пенсия по потере кормильца и копилась на счёте - около десяти тысяч рублей в месяц. Мы многое могли себе позволить, даже то, чтобы было недоступно детям из других семей. Каждые полгода сиротам выделялась хорошая сумма, чтобы они могли одеться к зиме или к лету.

Были разные трудности, но мама научила справляться с ними самостоятельно. Сейчас у нас всё хорошо. Мы нашли квартиры по сертификатам, которые выделило государство, за что мы очень благодарны. Я вышла замуж, родила сына.

Хотели быть как воспитатель

Евгения Карасёва:

- Когда я училась в четвёртом классе, мама умерла. Мы с сестрой-первоклашкой попали в приют в Белогорске. По характеру я стеснительная, поэтому не очень шла на контакт с воспитателями. Они, в свою очередь, очень хорошо относились к нам. В приюте соблюдались все условия личной гигиены, давалось личное пространство. Часто перед ужином мы в своей группе девочек беседовали с воспитателем о том, что нас беспокоит, рассказывали истории из своей жизни. Помню, у нас была строгая и требовательная, но в то же время добрая воспитательница. Она многому нас научила. Некоторые девочки даже хотели быть похожи на неё.

С нами работал педагог-психолог. В приюте было много кружков по интересам: вязание, пение, танцы. На занятия мы ходили в общую школу. Первое время нас отводил и встречал воспитатель, потом это стали делать дети постарше.

Спустя год нас распределили в школу-интернат. И здесь началась взрослая жизнь. У нас было много личного времени. В школе были разные дети, кто-то привык, что воровать или разговаривать со старшими на матах - это нормально. Я очень боялась некоторых из них. В интернате у меня появилась подруга Ксения. С ней дружим до сих пор, но уже семьями. Так как мы учились хорошо, многие дети думали, что мы «сдаём» их учителям, и плохо к нам относились. Старшеклассники, в основном мальчики, могли обозвать или даже толкнуть. С девочками тоже было непросто. Я была старостой в классе, а некоторые из них не хотели делать генеральную уборку – их с детства не приучили. С такими детьми не могла справиться даже классный руководитель. Когда мы стали старше, те хулиганы уже выпустились, и нам стало проще.

Некоторые из тех ребят курили и воровали, многие сидели в тюрьме, а девчонки по юности рожали. Хоть я была и немаленькая, но многие решения сама принимать не умела. Почему-то нас не оставляли закончить 10-11 классы, а отправляли получать среднее образование, хотя я бы ещё лучше в интернате жила, мозгов наживала - это я потом поняла. Меня отправили учиться на агронома, а я всегда хотела в пед…

Нам выдали некоторую одежду, постельные принадлежности канцелярию и отвезли в общежитие. Там уже жили девчонки, которые выпустились из приюта ранее. Они, конечно, помогали. Готовить научилась только здесь.

В колледже я завела друзей из не очень хорошей компании и потихоньку стала прогуливать пары. В середине сентября начали приходить неплохие выплаты от государства. У меня всегда были хорошие вещи, телефон, денег хватало. В колледже все относились хорошо, но иногда тыкали, что «ты сирота, тебе государство платит, а ты так себя ведёшь, тратишь деньги впустую». В 18 лет меня выгнали из колледжа, и я поступила в другой. На четвёртом курсе у меня родился сын, и я стала узнавать информацию о получении жилья. Мне сказали, что за мной закрепили дом в деревне. Сходила в опеку, добилась, чтобы в 23 годам меня поставили на очередь. Я была 97-й.

Учёба закончилась и выплаты тоже. Снимать жильё было не на что, отец ребёнка оказался непутёвым. Я отдала сына в сад и туда же устроилась младшим воспитателем. Через некоторое время я встретила воспитателя из приюта - она уже работала заведующей в детском саду рядом с моим домом. Чуть позже она пригласила меня работать к себе, также младшим воспитателем. Предложила переучиться на эту профессию, и я согласилась, ведь образование у меня было другое. Так и работаю уже несколько лет.

Квартиру я так и не получила, власти обещают дать сертификат до конца июня. Когда предоставят документы, планирую выйти замуж и взять ипотеку.